91 год назад, 20 февраля 1930 года Политбюро ЦК ВКП приняло Постановление «О коллективизации и борьбе с кулачеством в национальных, экономически отсталых районах». В условиях перехода к так называемой «социалистической реконструкции» в Азербайджане начался этап массовых репрессий. Советское правительство было серьезно обеспокоено тем, что население выражало недовольство аграрной политикой и образом правления, более того, в северном регионе вспыхнули массовые восстания, поэтому всех несогласных либо высылали, либо расстреливали.

Репрессии носили очень жестокий характер. Переход к сплошной коллективизации обернулся настоящей драмой для народов Кавказа.

Много судеб поломала советская власть. В безбедном существовании людей она видела не результат упорного труда, а социальное неравенство, которое надо искоренить не только путем обеспечения рабочими местами, но еще и конфискацией всего имущества, ссылкой, лишением крова и так далее.

Мой род, как и многие другие азербайджанские, не смог избежать страшной репрессивной машины. С раскулачиванием связана одна интересная история, напоминающая сюжет известного романа Ильи Ильфа и Евгения Петрова «Двенадцать стульев», где служащий загса уездного города Воробьянинов узнает от умирающей тещи о бриллиантах, спрятанных в одном из стульев гостиного гарнитура, и начинаются поиски сокровищ…

Мой прапрадед Ибрагимхалил был помещиком-землевладельцем, владел угодьями в Гусарском районе (к 1 октября 1931 года этот административный район назывался Гильским), простиравшимися от самого крупного села Гиль до Кехня Худата. Хозяйство у Ибрагимхалила было большое – табун лощадей, стадо крупного и мелкого рогатого скота, очевидно, что он пользовался наемным трудом. Было у Ибрагимхалила трое сыновей, один из которых скончался еще в юном возрасте. Все свое богатство отец поделил между двумя сыновьями Ильясом и Шалбузом. Отмечу, что Ильяс был дедом моей матери, а Шалбуз — дедом моего отца. В наследство от отца сыновьям достались также николаевские золотые червонцы. Сколько их было, точно неизвестно, но сумма была внушительной.

Прямо напротив двухсотлетней мечети в Гиле располагался единственный в округе трехэтажный дом Ибрагимхалила, который достался младшему сыну Ильясу. Вскоре Шалбуз женился и обзавелся потомством. По рассказу моего отца, у Шалбуза было семеро детей.

 «Сына кулака» сослали в Сибирь на каторгу, а его детей и жену оставили без крова и зерна 

Как уже отмечалось, Азербайджан накрыло волной массовых репрессий. Шалбуза, как «сына кулака», арестовали и сослали в Сибирь на каторгу. Большевики конфисковали все имущество Шалбуза, а его жену и детей лишили крова, выкинув на улицу и не оставив даже мешка зерна. Впоследствии пять из семи детей скончались от болезней и тяжелой жизни, выжили только Гумалат (мой дед по отцу) и его сестра.

Забегая вперед, отмечу, что в то время на Кавказе все золото семьи женщины хранили на себе в виде украшений. Монеты были вшиты в пояса, одежду и головные уборы женщин. По кавказским традициям, личное пространство женщины было неприкосновенно и свято чтилось мужской половиной.

 

Жена Шалбуза сумела сберечь часть золотых червонцев, подаренных ей мужем в качестве приданого. Но мать немногим пережила своих детей. После ее смерти обладателем золотых украшений стал Гумалат. Женившись, пояс с золотыми и серебряными монетами Гумалат подарил своей супруге Хурийет. Однако последней почти сразу же пришлось расстаться с шестью золотыми червонцами, чтобы спасти от каторги племянника Гумалата.

А тем временем свою часть золота младший брат Шалбуза — Ильяс, который тоже был женат, спрятал в стенах родного дома, посчитав его самым надежным хранилищем. Он положил золотые червонцы в хурджун, сотканный ковровой техникой из ярких шерстяных нитей, и замуровал его в стене на первом этаже жилища.

 

Ильяс не был сослан в Сибирь. Как ему удалось избежать ссылки, неизвестно. Однако и его семью большевики лишили всего, даже отцовского дома. Внезапная конфискация застала Ильяса врасплох и не позволила перепрятать золото.

Словом, дом был отнят, в нем большевики разместили Гильский райсовет. Отмечу, что помимо всего прочего власти конфисковали также дом брата Ибрагимхалила — Камбая. В нем соорудили больницу, которая действовала до недавних пор. Сейчас на этом месте построена новая лечебница.

Семья Ильяса осталась ни с чем, а работники райсовета на протяжении 30 лет сидели в своих кабинетах и даже не подозревали, что в метре от них, в стене государственного учреждения зарыт клад.

У Ильяса было трое детей Эйбат (1902 г.р.), Агалар и Гюльханум.

Интересная деталь: Гюльханум никто в округе по имени не звал, все называли ее дочерью Ильяса и сразу было понятно, о ком идет речь. Как известно, фамилии в Азербайджане появились после экспансии России на Кавказе. Российская империя ввела стандарты фамильной принадлежности для новых народностей и параллельно с коллективизацией проводилась русификация и стандартизация населения Кавказа.

После конфискации имущества Ильяс рассказал сыну Эйбату о тайнике в стене первого этажа и наказал во что бы то ни стало вернуть дом и золото.

Эйбат Ильясов (мой дед по материнской линии). В августе 1941 года в возрасте 39 лет  был мобилизован в Красную Армию и зачислен на фронт стрелком-пулеметчиком номер два. К тому времени он уже был женат, от этого брака у него росла дочь.

https://az.sputniknews.ru/columnists/20180509/415234655/velikaja-otechestvennaja-vojna-ded-geroi.html

В июле 1942 года дед попал в плен к немцам и чудом избежал расстрела, его спасла турчанка Рауфя, на которой он впоследствии женился. После окончания войны и освобождения из плена Эйбат Ильясов остался жить в России. Вместе с Рауфей они воспитывали троих детей. Не будем вдаваться в тяжелые перипетии судьбы деда, но прошли годы и в 1962 году, после выхода на пенсию, он решил вернуться на родину. Эйбат Ильясов привез в Гусар свою семью и стал добиваться возврата отцовского дома, в связи с чем он обратился за помощью к первому секретарю ЦК КПСС Леониду Брежневу. В 1967 году благодаря поручительству Л.Брежнева, который указал на большие заслуги деда перед отечеством, руководство Азербайджана наконец вернуло ему отцовский дом.

Отмечу, что после окончания войны Шалбуза реабилитировали и освободили. Он вернулся домой больным, но жену в живых не застал. После смерти Шалбуза Ибрагимхалилова похоронили на фамильном кладбище.

Итак, вернув дом в Гиле, Эйбат принялся разбирать его по кирпичам. На дворе стояла глубокая осень и в самый разгар работы пошел сильный ливень. Продолжать работу при таких условиях было невозможно, и он поехал домой. Переждав ливень, наутро Ильясов вернулся в Гиль. Каково же было его разочарование, когда он обнаружил разобранную стену, а на земле — сухой пустой хурджун. Очевидно, он был не единственным хранителем семейного секрета. Тот, кто нашел и присвоил золото, вероятно знал о местонахождении тайника и дожидался удобного случая.

Не сложно представить состояние Эйбата, исполнившего наказ отца, но не нашедшего наследственное золото. Дед взял пустой хурджун и вернулся домой.

По словам моей мамы, она была ребенком и видела тот самый хурджун своими глазами. Но она не совсем понимала, сколько труда и денег стоило отцу добраться до него. В семье предполагали, что близкий семье человек знал о местонахождении золота, но как говорится, не пойман — не вор…