В Иране прошли президентские выборы. Как и ожидалось, на них уже в первом туре победил консервативный кандидат Эбрахим Раиси.

В иранских условиях процесс выборов следует рассматривать не в обычном виде, так как о демократической процедуре говорить вообще не приходится. К тому же президент обладает весьма ограниченными полномочиями и скорее выполняет роль премьер-министра. Притом весьма слабого.

Реальная власть принадлежит Высшему руководителю (рахбару) Али Хаменеи и она фактически абсолютная. Название иранского государства велаят-е факих — Государство владыки богослова. Его название на иностранных языках как Исламская республика не совсем точно отражает реальное положение вещей. Президент в такой системе власти выполняет указания рахбара, курирует экономический блок при известных ограничениях и подписывает международные договоры.

Новый президент известен как ультраконсерватор и в период руководства судебной властью выносил большое число смертных приговоров.

Отсюда можно сделать первый вывод. Во внутренней жизни усилятся консервативные тенденции, что отразится во всех сферах от управления страной до положения женщин и молодежи вообще.

Во-вторых, инструментом проведения в жизнь консервативных тенденций будет служить Корпус стражей исламской революции (КСИР), который приобретет еще большее влияние как в политике, так и в экономике. Из этого факта уже ясно, что ничего хорошего для финансов и экономики страны ожидать не приходится.

В-третьих, рахбару Али Хаменеи 82 года и состояние его здоровья оставляет желать лучшего. Как во всех авторитарных и тоталитарных системах транзит власти, завязанной на одного человека, представляет очень сложную проблему. Слишком много в Иране противостоящих друг другу во власти групп и течений, чтобы все прошло быстро и достаточно безболезненно.

В таких условиях пост президента служит самым удобным трамплином для замены в соответствующий момент рахбара Хаменеи. Сам он в 1981 году через два года после Исламской революции был избран президентом Ирана. Через четыре года он снова победил на выборах, а в 1989 году после кончины аятоллы Хомейни стал его преемником.

Судя по беспрецедентной зачистке кандидатов перед выборами, причем как так называемых либералов-реформаторов, так и консерваторов-популистов вроде бывшего президента Ахмадинежада нынешние выборы стали важным этапом выстраивания схемы транзита власти и ее кадрового наполнения. В настоящее время вполне уверенно можно говорить, что Раиси и будет преемником рахбара, если не случится чего-то из ряда вон выходящего.

Теперь о политике. Внутренней и международной, которые в Иране уж слишком тесно связаны. Начнем с того, что иранские выборы являются своего рода барометром отношения к ним населения.

С учетом того, что в стране очень мощный административный ресурс единственной формой протеста является неучастие в выборах. При том, что бюджетников так или иначе заставят идти на избирательные участки и уклониться им очень сложно, тем не менее, бойкот имел место и довольно значительный.

Как зафиксировал опрос группы GAMAAN, 86% тех, кто голосовал в 2017 году за нынешнего президента Хасана Роухани, не планировали участвовать в выборах. Это как минимум 20 млн. избирателей. Добавим к ним и 30% тех, кто по данным GAMAAN голосовал тогда за Раиси, но теперь не собирались этого делать, а это еще 5 млн. В сумме получается 25 млн. избирателей.

Как сообщил глава избирательного штаба Министерства внутренних дел Ирана Джамал Орф, в выборах приняли участие порядка 28 млн. человек, из которых за Эбрахима Раиси проголосовали 17,8 млн. из 59 млн. имеющих право голоса. Тем самым явка составила около 47%, что несколько выше участия в последних парламентских выборах, но общая тенденция налицо. И, конечно, ковид, бушующий в Иране, добавил число не пришедших голосовать.

Такая избирательная арифметика делает весьма хлипкой легитимность нынешних выборов и вообще режима. Пока это аятолл не беспокоит, они считают, что с помощью КСИР и особенно басиджей из его состава смогут удержать бразды правления в своих руках.

Однако здесь внутренние проблемы завязываются с внешними сложностями.

Первая из них — проблема ядерной программы Ирана. С США по этому вопросу идут переговоры в Вене, и Раиси уже высказывался в пользу их конструктивного проведения. На первый взгляд это не вяжется с его ультраконсервативной позицией противостояния США и тем более Израилю. Тем не менее, официальный представитель кабинета министров Али Рабиеи заявил на пресс-конференции, что политика Ирана о восстановлении ядерной сделки останется неизменной после президентских выборов, поскольку этот вопрос решается высшим руководством страны, то есть аятоллой Хаменеи, а не президентом. Новое правительство, добавил Рабиеи, будет придерживаться той же линии, что и нынешние иранские представители.

Это говорит о том, что Раиси придется наступить на горло собственной песне, так как экономическая и финансовая ситуация в стране близка к катастрофической.

Иранская валюта постоянно девальвируется. Инфляция составляет 40-50 процентов. Среди молодежи безработица достигает 30 процентов. Постоянно дорожают основные продукты питания, большинство которых приходится закупать по импорту за твердую валюту. Хотя Китай и покупает иранскую нефть, но в основном на условиях бартера за оборудование, автомобили и бытовую технику. Так что с валютой проблемы, а это не дает возможности, как в былые времена поддерживать за счет дотаций приемлемый для бедных слоев уровень цен на продукты питания и бытовые товары. Добавим к этому перечню лекарства, тоже импортируемые, поэтому достаточно дорогие и общий упадок медицины, чтобы получить представление об уровне недовольства значительных слоев населения.

Ядерная сделка настолько необходима, что иранское руководство как действующее, так и будущее готово пойти на договоренности с Вашингтоном, чтобы разжать санкционную удавку. В первую очередь в восстановлении добычи и экспорта нефти. Иранские чиновники уже пообещали в этом случае в течение нескольких месяцев экспорт нефти увеличить до 3,3 миллиона баррелей в сутки, что составит в год около 168 млн. т. Можно только представить как такому повороту событий обрадуются, в частности, в Москве.

Судя по всему, венские переговоры вступили в завершающую стадию. Российский посланник Михаил Ульянов, предположил, что сделка может состояться через пару недель, а министр иностранных дел Германии Хайко Маас, отметил, что тянуть время никому не интересно.

Что касается Южного Кавказа, то какое-то время политика Ирана будет выжидательной. Сейчас внутренние проблемы будут привлекать больше внимания, так как промедление с восстановлением экономики грозит самыми серьезными последствиями. Однако, по мере выхода из кризиса иранские аятоллы перейдут к более активной политике. И тут у них неизбежно противостояние с Турцией. Как на Южном Кавказе, так и в Центральной Азии и Афганистане.

Пока идут бои в Сирии, Иран будет договариваться с Россией, но это не означает его уступчивости. Так что Москву с Тегераном ожидают нелегкие времена.

Иран вступает в очередную полосу турбулентности, и она чревата неожиданностями.