Южногородские казнокрады и афоризмы Плевако

Один южный город, о буднях жителей которого мы любим рассказывать, некогда был частью огромной империи. Она давно уже и не раз меняла название и свои очертания, но речь ныне не о том. Жил в той империи адвокат по фамилии Плевако. Так вот  имел он привычку начинать свою речь в суде фразой: «Господа, а ведь могло быть и хуже». И какое бы дело ни попадало адвокату, он не изменял своей фразе. Однажды Плевако взялся защищать человека, изнасиловавшего собственную дочь. Зал был забит битком, все ждали, с чего начнет адвокат свою защитительную речь. Неужели с любимой фразы!? Невероятно! Что может быть ещё хуже этого гнусного поступка!? Плевако встал и снова хладнокровно произнес: «Господа, а ведь могло быть и хуже»…

И тут не выдержал сам судья. «Что,— вскричал он,- скажите, что может быть хуже этой мерзости?». «Ваша честь,спросил Плевако,- а если бы он изнасиловал вашу дочь?». Естественно, судье нечем было крыть. И жители южного города, особенно его интеллектуальная элита, прекрасно помнили о коронной фразе адвоката Плевако. Более того, они находили, что ее использование крайне уместно в местных реалиях, в том числе и при оценке последних событий в родных пенатах. Благо, событий было очень много.

Не успели, к примеру, южногородцы опомнится от показанного по всем местным телеканалам видео из кабинета главы одного из районов Вильяма Паломникова, где были складированы толстенные пачки в самой конвертируемой валюте, как пришла к ним весть еще более крутая. Не зря, вспоминали старожилы города, хорошо известный в качестве большого специалиста по экспроприации экспроприированного, претворявшийся при этом журналистом Гезягирян Подхалимов, хранил стратегическое молчание касательно господина Паломникова.

По иным казнокрадам он стрелял с завораживающей регулярностью и явно не себе в ущерб, а тут – тишина. Одно это вызывало интерес и создавало почву для подозрений. «Все могло быть и хуже», пробасил на сей счет местный оракул. Имени его никто толком не знал, но к прогнозам оракула прислушивались часто. Так произошло и на сей раз. И, вот те раз, прогноз сбылся! Оказалось, что тезка английского писателя, вроде бы пойманный за руку, вовсе не собирается каяться  и признавать себя виновным.

Он даже подал в суд, требуя отмены наказания за то, что в его кабинете нашли сумму, приблизительно равную той, что уходит на годовое содержание всех южногородских пенсионеров. Логика Паломникова была обескураживающей и  прямой. «А что такого особенного я сделал? Все воруют и я воровал. Разве за такое сажать нужно?!»,- возмущался Вильям и его адвокаты закивали. Они прекрасно знали местные особенности и традиции. В южном городе было не зазорно тырить вагонами. Наоборот, зазорно было не тырить, имея на то возможности.

Да, Паломникова не отпустили. Но, он не сдавался. Он верил в свою правоту, в незыблемость местных традиций. Вон, сколько непосаженых, неразоблаченных и преуспевающих казнокрадов ходят на свободе. Они, конечно, сильно испугались после задержаний коллег и осмотра их кабинетов, Кто-то пересел на дешевые местные авто, срочно избавившись от дорогущих иномарок. Кто-то съехал с вилл, переписал все имущество на доверенных людей. Но были и те, кто считал всю эту суету излишней.

Пообщавшись с ними, оракул снова произнес фразу, ставшую знаменитой благодаря адвокату Плевако: «Господа, а ведь могло быть и хуже».  Южногородцы , в который уже раз, опешили. Что, казалось бы, могло быть еще хуже? Оракул уточнил: «Вот украл Вильям у государства и неимущих. Но что было бы, если бы он начал красть у самых состоятельных людей города, у нас с вами?».  Коллеги Паломникова вынуждены были согласиться. Они и в страшном сне не могли себе представить, что кто-то может украсть у них то, что они годами крали у народа.

Стали, на всякий случай, готовить речи для общественности, на случай задержания. «Я скажу, что всю эту кучу бабла мне подкинули»,-  выдвинул версию глава Камнерезного района Абый Ахатов. Он давно уже снискал славу тем, что развлекал людей, изображая то боксера, то великого знатока географии, для которого нет разницы между флагами разных стран. Коллеги ему возразили. Мол, что же ты скажешь, когда обнаружат баблосы у тебя дома, на твоих личных банковских счетах, когда придут за твоими квартирами и виллами, иномарками? Все это невозможно объявить кем-то подкинутым.

Абый задумался, загрустил. И не только он один. Грустно стало всем знатным казнокрадам. Повторять судьбу друга Вильяма они не собирались. Снова обратились к оракулу. Он, на сей раз, повторил совершенно иной афоризм Плевако. « Южный город пережил в своей истории множество набегов, войн, потерю территорий. Пятая часть наших земель  до сих пор не возвращена. В общем, печенеги нас терзали, половцы и так далее. Но выстоял южный город, не исчез! Так что, думаю, переживет он и времена, когда не всех казнокрадов ловить и судить будут»,- эта речь оракула завершилась бурными, продолжительными аплодисментами.

Действительно, зачем уничтожать интеллектуальную элиту, лучших людей города? Взяли пару-тройку из них, потешили народ, и хватает. А там, глядишь, через некоторое время, выйдут на свободу все те, кого сняли с должностей за, стыдно сказать, коррупцию! Выйдут они, эти коллекционеры денежных знаков в особо крупных размерах, на волю, вдохнут пьянящий воздух свободы, пройдутся по бульвару. Там с ними будут здороваться все встречные-поперечные. « Мы всегда знали, что вы не при чем, мы верили в вашу честность, господин казнокрад»,- будет нестись отовсюду. Таковы традиции южного города, которые не стоит нарушать, что бы не говорил на сей счет Плевако.


Лента