Многие в последние годы задавались вопросом – не свидетельствуют ли действия Турции на международной арене о том, что она уже отказалась от пункта европейской интеграции в своей личной повестке? По активности Анкары можно было судить, что Турция уверенно движется по пути превращения в отдельный мировой центр силы, и тут уж не до мыслей о членстве в ЕС.

Однако, слова министра иностранных дел Чавушоглу дают понять, что это ошибка. «Турция исторически является неотъемлемой частью Европы и останется таковой. Турецкий народ видит свое будущее в составе Европейского Союза» — это, как сообщает агентство Анадолу, написал Мевлют Чавушоглу в статье «Турецкий народ видит свое будущее в ЕС» для португальской газеты Diario do Noticias.

Так он ответил на вопрос, можно ли считать напряженность в отношениях Турции с Францией, Грецией и греческой общиной Кипра, показателем переориентации Анкары к партнерству на Ближнем Востоке и в Центральной Азии.

Это очень интересная ситуация. Можно ли, с одной стороны превращаясь в региональную державу, с другой – думать о том, чтобы уместиться в рамках ЕС в будущем? Тему комментируют # иностранные эксперты.

Игорь Семиволос, исполнительный директор Центра ближневосточных исследований (Киев):

— Здесь нет противоречий. Современная Турция никогда не отказывалась от европейской идентичности, и уж, тем более, от намерений быть в будущем членом Европейского Союза.

Кроме того, не думаю, что Реджеп Тайип Эрдоган или кто-либо из высшего турецкого руководства, готовы трафить Франции, президенты которой не единожды заявляли, что мусульманская страна никогда не будет членом ЕС. Вспомним хотя бы скандальные заявления на эту тему Николя Саркози и Валери Жискар д’Эстена.

Кроме того, как мне кажется, Анкара начинает процесс переосмысления внешней политики последнего десятилетия, обусловленного в первую очередь динамическими и одновременно драматическими событиями на Ближнем Востоке. Тектонические сдвиги, вызванные серией революций «Арабской весны» 2010-12 годов, создали у руководства Турции ощущение триумфального возвращения на Ближний Восток, откуда турки ушли чуть менее ста лет назад. Это что-то сродни российскому представлению о величии, где Ближний Восток рассматривался как главный элемент возращения в высшую лигу международной политики. Анкара, в свою очередь, видела свое присутствие на Ближнем Востоке как дополнительную опцию в переговорах с наиболее несговорчивыми европейскими партнерами. Согласитесь, было бы намного проще договариваться с той самой Францией, имея за плечами «свое» правительство в Дамаске, Бейруте или Каире.

То есть, я хочу сказать, что активное вовлечение Турции в ближневосточные дела, вопреки завещаниям Кемаля Ататюрка, было связано не с движением от Европы, а скорее наоборот – попыткой усиления своих переговорных позиций с Европой.

Что вышло, то вышло. Многое из того, что планировалось и казалось очевидным в начале десятых годов, не состоялось. Ставка на «братьев-мусульман» провалилась в ключевых странах, а там, где Турции удалось закрепиться, возникли новые конфликтные точки, не способствующие заявленным целям, а наоборот, создающие дополнительные проблемы для Анкары. Последние заявления, направленные на урегулирование противоречий с Египтом, свидетельствуют о переосмыслении роли и места Турции. Очевидно, что время опоры на собственные силы подходит к концу и сейчас успешными будут альянсы.

Каковы они будут и, главное, с кем – вот ключевой вопрос, на который пока нет ответа.

Старший научный сотрудник Сектора Центральной Азии Центра постсоветских исследований Национального исследовательского института мировой экономики и международных отношений имени Е.М. Примакова Российской академии наук (ИМЭМО РАН) Станислав Притчин:

— Тема достаточно интересная. С одной стороны, мы действительно видим, что в последнее время разговоры о членстве Турции в ЕС на повестке дня не стоят. И это значительным образом отличается от того, что было 10 лет назад, когда трек на вступление был довольно активным и в целом присоединение Турции к ЕС было очень важным аспектом политики расширения Евросоюза. И для Турции это тоже было важным стимулом реформирования, модернизации, внедрения стандартов ЕС.

Есть целый ряд факторов, которые влияют на изменение внешнеполитического подхода Турции к ЕС. Во-первых, это в целом переосмысление внешнеполитической стратегии и геополитического позиционирования. На международной арене Турция сейчас старается быть в роли самостоятельного игрока. Она важный игрок и на Ближнем Востоке, и в Северной Африке, и на Южном Кавказе, и при этом является партнером ЕС по целому ряду треков, и остается членом НАТО.

То есть, здесь сложная комбинация факторов. Это заметный и эффективный игрок, без которого не решаются многие вопросы. Уже нет такого, что кто-то мог бы не учитывать интересы Турции. И те противоречия, которые есть у нее с Францией и Грецией, появились не сегодня, они носят системный, долгосрочный характер. Они же присутствовали и во время переговоров о вступлении Турции в ЕС.

И сегодня Турция очень прагматично подходит к теме членства в ЕС. Не отказывается от диалога с Брюсселем, но при этом не создает каких-то крючков-зависимостей, ненужных для себя обязательств в рамках трека по вступлению в ЕС.